Бабуля разрешила мне искупаться в луже, и это был один из лучших дней в моей жизни. На дороге возле дома, который они когда-то достраивали вместе с моим дедушкой, была огромная лужа. Огромная и грязная – ни о каком асфальте речь не шла. Мне было 5 или 6 лет.
Был июнь, было тепло и была лужа, которая меня манила.
Я просто спросила: «А можно мы в луже искупаемся?». Она посмотрела на нас с сестрёнкой, на лужу и засмеялась: «Только потом помойтесь». И мы в белых трусишках залезли в эту лужу, смеялись, похрюкивали и черпали воду красным колпачком, кем-то брошенным на дороге. Помню, КАК смотрели на нас прохожие, а мы считали, что нам завидовали.
Да, так и было: нам-то бабуля разрешила, а им – нет. Бе-бе-бе.
А ещё бабуля разрешала лезть на яблоню за «дичкой». Я чувствовала себя очень крутой, даже, когда упала с неё. Мне раз-ре-ши-ли!
Мама об этом не знала. У нас были свои секретики и «ритуалы»: особенно мне нравилось идти с обязательной карамелькой за щекой под горку вечером мимо маленького пруда и кидать в него булыжник. Плюх!
Бабуля давала мне пробовать её кофе, и так начался мой путь кофемана. Научила любить мороженое и правильно есть его: сесть на лавочку и медленно слизывать его, не трогая вафельный стаканчик, чтобы он успел пропитаться и размякнуть. А ещё мы с удовольствием пили газировку какого-то ядрёно-малинового цвета, и, будучи ныне ппшкой, я ни о чём не жалею.
Мы лепили маленькие-маленькие пельмени и один большоооой для дедушки, ведь «большому куску рот радуется», стряпали печеньки: рюмкой вырезали из теста кружочки и тыкали вилкой, чтобы было красиво.
А как она готовила курочку в поезд! Я больше никогда и нигде не пробовала такую вкусную курицу. Как же я любила просыпаться от звуков деревянного молотка: значит, скоро будет курочка, скоро – поезд: не успевали мы проехать и час пути, как я заставляла маму доставать курочку, разворачивать фольгу, и тут в вагоне случалась магия: запах жаренных окорочков долетал до каждого, и через 5 минут все уже шуршали своими «подорожниками».
И ещё был божественный салат из огурцов и помидоров. Овощи пускали сок, смешиваясь со сметанкой, и в него было невыносимо вкусно макать ломоть свежей плетёнки с маком. Я до сих пор не понимаю, как из этих продуктов можно приготовить такую вкуснятину, которую невозможно повторить.
Она не умела плавать, но ловко ловила рыбу, а потом делала умопомрачительную уху в котелке с молодой картошечкой.
Бабуля умела свистеть! Не только тоненько по-девчачьи, а звонко-громко, как соловей-разбойник – не все мальчишки во дворе так могли! И мне казалось, что это самый крутой навык в жизни. Я гордилась.
Вы не знали, но моя бабуля – несостоявшаяся Олимпийская чемпионка. Её и Галину Кулакову пригласили на отбор в олимпийский резерв, но, грипп, будь он неладен всё испортил. У нас даже есть фото где они обе едут на лыжах, и, если мне не изменяет память, бабуля впереди…
Бабуля очень любила учиться, а в начальной школе ей даже вручили портфель за отличную учёбу – это было во времена ВОВ, чтобы вы понимали.
Она очень любила музыку, мы слушали Магомаева, Кобзона, и я знала все песни «Золотого кольца». Ходили на оперетты и концерты, и я отлично помню день и место, когда она спросила меня: «Катюшка, ты хочешь в музыкальную школу ходить?». Моя любовь к музыке – её заслуга.
Я часто болела, и она всегда была со мной и много читала вслух. Сейчас я читаю эти же книжки Нине. С её интонациями – они у меня в подкорке.
Она вообще любила читать. Сейчас можно было бы назвать её любителем спойлеров: всегда сначала читала конец книги, представляете?
А ещё были связанные ей шерстяные носки, которые всегда дожидались меня в батарее, чтобы надевать было приятно.
Было очень много любви.
Сейчас в голове куча деталей, которые я стараюсь урвать у прошлого и запереть на замок: её голос, «култышка», клипсы, духи, родинки, пальцы; взгляд, когда поднимала голову и видела меня; гранатовые бусы, которые купила для меня на работе; счёты, кнопки на гигантском калькуляторе, пуговицы на огородной куртке, рождественские гадания на картах…
Вспоминается всё это, а не 20 лет тяжёлой болезни.
Когда человек так сильно болеет, остаётся лишь истинное. Доброта. Бесконечная доброта в глазах.
Я знаю, что у тебя сейчас всё хорошо, но тебя нет всего 5 часов, и я уже так скучаю, Бабулечка.
Какая я была дура, что стеснялась называть тебя бабулей при друзьях и называла бабушкой. Прости меня. Ты моя Бабуля.
Я всегда буду тебя любить. Пока-пока.
